[ЗВУК]
[ЗВУК]
[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА] Здравствуйте,
уважаемые слушатели!
Мы продолжаем наш курс философии, и сегодняшняя лекция
касается философии языка.
Вначале нужно сказать несколько слов о месте философии языка в
структуре философского знания вообще.
Вы, наверное, слышали о том, что есть такая область философии,
которая называется "онтология".
Звучит очень серьезно.
Онтология — это учение о бытии, о том, что есть.
Есть такая важная область, как эпистемология.
Это учение о том, что такое знание, как мы можем познавать мир,
можем ли мы вообще его познавать.
А есть философия языка, и звучит она как бы достаточно скромно,
но, с моей точки зрения (я рискну сформулировать такой тезис)
философия языка вообще является первой философией.
В некотором смысле, по крайней мере.
Почему?
Потому что какие бы мы ответы ни нашли в области онтологии, в области
эпистемологии, в области философии науки, в области метафизики (которая, кстати,
и называется обычно «первая философия») все равно нам потребуется изложить их.
Нам потребуется как-то их передать.
А передать мы их можем только посредством языка.
Поэтому, прежде чем начинать исследование в любой области философии,
нужно очень хорошо понимать, каким инструментом мы будем формулировать и
передавать результаты нашего исследования.
Многие философы, сами того не ожидая,
сталкивались с первичной необходимостью определить,
какова природа языка, как устроен язык, как наиболее эффективно использовать язык,
перед тем как переходить к другим областям исследования.
Ведь чем лучше мы понимаем язык, тем лучше мы его используем.
Соответственно, первый,
центральный и очевидный вопрос философии языка — это «что такое язык?».
В нашей лекции я предложу вам три глобальные перспективы на природу языка.
Но то, что вообще такое язык.
И множество частных вопросов мы также рассмотрим.
Но вначале я хотел бы сделать краткий обзор.
Какие же три базовых перспективы на то, что такое язык?
Первая из них — это язык как образ мира, как картина мира, как зеркало мира.
Язык как нечто, что отражает посредством себя структуру и содержание самого мира.
Вторая глобальная перспектива на природу языка — язык
как форма деятельности, язык как нечто, что мы делаем.
Мы завязываем шнурки, ходим в школу, университет, пьем чай,
а еще мы говорим и пишем.
Вот язык — это одна из форм деятельности.
Особая, интересная,
но одна из форм деятельности в ряду других форм деятельности.
Наконец, третья перспектива — язык как сама реальность.
Как нечто, что вообще детерминирует и определяет то,
как мы мыслим о мире, как мы действуем в мире.
Все, что мы делаем, определяется нашим языком.
Вот это третья, пожалуй, самая радикальная перспектива на язык.
Но подходить к этим глобальным перспективам, на мой взгляд,
лучше с каких-то более приземленных, маленьких вопросов.
Так называемых загадок или головоломок, которые ставит перед нами язык.
Вот сейчас мы начнем именно с таких загадок и головоломок и сформулируем
несколько очень ясных и простых вопросов, которые ставит перед нами язык.
Какие же загадки есть в языке?
Перед вами два набора греческих букв.
Один из них можно прочитать как aletheia, а другой — как altheia.
Интересным образом одно из них представляет собой осмысленное слово,
которое понял бы любой древний грек, а другое — бесмысленный набор букв.
По-русски это выглядело бы примерно так.
«Истина» - aletheia и altheia - примерно как по-русски «истна».
Но подумайте: а как вообще наборы букв или наборы звуков приобретают значение?
Что отличает бесмысленные колебания воздуха,
которые попадают в наши барабанные перепонки, от осмысленного слова?
Что такое вообще смысл и значение слова?
Как слова обретают значение?
Этот вопрос можно поставить не только относительно слов,
но и относительно предложений в целом.
Вот возьмем, к примеру, такое предложение.
«Натиси шепревы сегов».
Что бы это могло означать?
Переставим немножко буквы и получаем «истина превыше всего».
Казалось бы, что изменилось?
Можно сказать: «Ну смотрите, "натиси" — это бесмысленное звукосочетание,
"шепревы", "сегов"" — также.
А "истина превыше всего"" — каждое слово имеет некоторое значение».
Но дело не обстоит так просто.
Посмотрим на следующий пример.
Вот у нас есть набор вполне хороших русских слов: «не, так, провалу, близко,
никогда, был, Штирлиц, к».
Но это не предложение, это набор слов.
Нет у этого набора слов никакого смысла.
А вот если мы немножко поменяем порядок,
получится классическое «никогда Штирлиц не был так близко к провалу».
И вот это уже предложение.
Но что же делает набор слов предложением?
Как объяснить некоторое единство, которое создается между словами?
И ведь есть очевидная разница между просто последовательностью слов:
даже если мы уберем в первом случае запятые,
это останется просто последовательность слов, бесмысленная.
Заметим еще, что Штирлиц никогда не существовал.
Это вообще выдуманный персонаж.
Слово "Штирлиц"" не говорит ни о чем, что когда-либо существовало в нашем мире.
И это подводит нас к еще одной интересной загадке, связанной с языком.
Посмотрим на следующий пример.
«Немногие знают, что в 1918 году Владимир Ильич Ленин ездил в
Африку и провел несколько месяцев в племени Таутау, изучая их язык и обычаи».
А почему немногие об этом знают?
А потому что этого никогда не происходило.
Но заметьте, что вы отлично поняли это предложение,
хотя оно не описывает каких-то событий, которые происходили в мире.
И следующее удивительное свойство нашего языка состоит в том, что мы понимаем
бесконечное количество предложений, которые никогда до этого не слышали.
Хотя наш ум и наши знания вполне конечны.
Что же такое язык и как он устроен, что у него есть такие удивительные свойства?
Звуки обретают значение, слова складываются в предложения,
и удивительным образом мы понимаем бесконечное многообразие этих предложений.
Теперь время переходить в первым ответам.
[ЗВУК]
[ЗВУК]
