Эти грандиозные социально-экономические изменения в организации науки, технологии и наукоёмкого производства произошли за последние два длинных цикла экономического развития. Если цикл, начавшийся в конце 30-х годов и закончившийся в 80-е годы был связан со вхождением так называемой «Большой науки», реализацией крупных проектов, реализовывавшихся государством и мегакорпорациями в области вооружений, ракетной техники, космоса, авиации, большой химии, то последний цикл, который сейчас находится на фазе затухания, видимо, начавшийся в начале 80-х годов и продолжающийся до сих пор был связан как раз с персонализацией компьютеров, с в каком-то смысле персонализацией производства, появлением станков, ЧПУ с созданием и расцветом вот этих малых инновационных предприятий, составивших экосистему. Затем появился интернет, который всю эту многообразную и размножившуюся систему как потребления, так и производства объединил в единую сеть. И вот сейчас мы подходим как бы к исчерпанию этих возможностей, которые, повторяю, начали реализовываться в начале 80-х годов. Крупные технологически инновации и связанные с ними социально-экономические культурные изменения, такие как создание, допустим, персонального компьютера компаниями Apple и соответствующего программного обеспечения, в том числе фирмы Microsoft. Я называю эти фирмы просто поскольку они на слуху. На самом деле, здесь как и в предыдущих случаях речь шла о целом кластере компаний и технологий. Так вот последний цикл подъёма начинался с начала 80-х годов и продолжался до начала 2000-х годов. Сейчас мы, очевидно, находимся на цикле спада, который, по мнению некоторых, начался с кризисом 2001 года, по мнению других, с кризисом 2008 года, и в связи с этим есть разночтения. То ли вот этот цикл спада завершается сейчас, и в ближайшие годы нас ждёт подъём, который будет всё нарастать и перерастёт в новый цикл подъёма экономической конъюнктуры, когда нащупанные уже сейчас новые технологии создадут новые отрасли, новые бизнес-модели. Другой вариант, что нас ожидает ещё довольно продолжительный период длинной рецессии, и реальный цикл подъёма, восходящая волна экономической конъюнктуры начнётся только через 7, 8, 9 лет, то есть где-то уже в середине 20-х годов. Мы можем видеть, если мы посмотрим на экономические анализы, которые проводят сторонники этих теорий, мы увидим, что последние три кризиса, то есть кризис начала 2000-х, кризис 2008 года и сравнительно более слабый кризис 2015—2016 года всё-таки на фоне предыдущих подъёмов и спадов отличались очень высокой волатильностью, то есть амплитуда колебаний была очень значительной. Объяснения этого феномена могут быть разные, но вообще это симптомы как раз вот периода спада. То есть теперь, если верно предположение, что сейчас нас вновь ожидает некое золотое двадцати- или тридцатилетие, с таким предположением многие экономисты на Западе сейчас выступают, то надо понимать, какого рода технологии, какого рода технологически инновации, какого рода бизнес-модели будут ключом к успеху вот в эти ближайшие двадцать, тридцать лет. А может быть, и я лично склоняюсь к этому выводу, что эти модели, эти технологии, в действительности, ещё не нащупаны, у нас есть примерно 6—9 лет, чтобы их нащупать. То есть здесь ещё и в том числе Россия не сказала своего слова.