[ЗВУК] Теперь перейдем к карте теорий, которые сложились. И здесь, безусловно, не существует какой-то единой карты теорий — у каждого ученого свой подход по классификации, категоризации этих теорий, у каждого ученого свой подход по включению в теории медиа тех или иных теорий. Важно понимать, что это связано с тем, что наука о медиа формировалась и формируется, в общем, как междисциплинарная. Это значит, что она включает в себя как социологию медиа, так и психологию, так может включать в себя какие-то исследования из ареала ближе к точным наукам, ну и так далее. И это приводит к тому, что карта теорий может, в общем, приобретать весьма такой расползающийся вид, скажем так. Итак, карта теорий. Для того чтобы построить карту теорий, мы, в общем, взяли несколько иностранных учебников в области медиа или в области теории коммуникаций. Это два французских учебника, один британский учебник, один норвежский учебник и, соответственно, еще один такой, он, скорее, британский тоже, но он, скорее, интернациональный, потому что он хоть издан в Британии, профессор — из Нидерландов, ну и так далее. Итак, французские. Вообще французская школа имеет довольно большой вес вот в теоретических исследованиях коммуникаций. И один из известных ее представителей — Бернар Мьеж. Вот он предлагает классифицировать эти теории — фактически сначала он обозначает три базовых группы теорий. Это, во-первых, теории, которые он так и назвал эмпирико-функционалистскими, и здесь мы с ним сходимся. Это теории, которые опираются, с одной стороны, на наследие точных наук: на кибернетику Винера, на социодинамику культуры Абрахама Моля, на кибернетические исследования, то есть исследования из области технических наук, которые легли в основу модели коммуникаций, о чем мы еще будем говорить и уже даже начинали немножко. А с другой стороны, это вот такая очень прикладная социология, эмпирическая социология, преимущественно американская, представленная такими авторами, как Лазарсфельд, Хоуланд, Шрамм и так далее, Лассуэлл. Большинство из них так или иначе изучали эффекты медиа, то есть влияние медиа на аудиторию, влияние сообщений медиа на аудиторию, или медиавоздействие. Вторая базовая группа теорий — Мьеж ее называет стуктурно-лингвистическая, или лингвоструктуралисткая, в данном случае это непринципиально. И сюда попадает большая часть работ в области лингвистики, а точнее, семиотики, или семиологии. Это работы Барта, это работы Леви-Стросса, Клода Леви-Стросса и, соответственно, близкие к ним. И отчасти сюда попадают даже работы, связанные с разницей каналов, с изучением разницы каналов коммуникаций, поэтому отчасти сюда по крайней мере Мьеж относит Маклюэна, Маршалла Маклюэна. И четвертый пункт — это критическая теория, представленная преимущественно Адорно и Хоркхаймером и, соответственно, отчасти марксистами, неомарксистами, которые вот мыслили медиа менее прагматично, чем эмпирико-функционалисты, о чем мы еще будем говорить. Все три группы теорий возникают примерно в одно и то же время. Они возникают, скорее, в первой половине XX века, нежели во второй. Адорно и Хоркхаймер — это 40-е и 30-е годы, структурно-лигвистическая, лингвоструктуралистская, ну по крайней мере Клод Леви-Стросс, — это вообще первая половина XX века, первые, собственно говоря, два десятилетия. А эмпирико-функционалистская — ну это в значительной степени все-таки тоже первая половина, и это работы, там, теория волшебной пули и так далее — это все-таки первая половина. А дальше Мьеж нам дает расширение этих трех групп теорий уже во второй половине XX века. Сюда попадает политэкономия массовых коммуникаций, которая в значительной степени наследует у критической теории. Сюда попадает различного рода изучение прагматики коммуникаций и этнометодологии коммуникаций, то есть преимущественно изучение интерперсональных коммуникаций, которое отчасти заимствует подход у технических наук или психологии, а отчасти у социологов. Дальше, это социология техники и, так сказать, диффузии инноваций, и которая в значительной степени тоже базируется на постулатах точных наук или базовой какой-нибудь математической теории информации. Сюда относятся Эверетт, Роджерс, Бруно Латур и так далее. Дальше, это теории активного потребления медиа, которые в значительной степени заимствуют или являются прямым продолжением эмпирико-функционалистов. И соответственно, философия коммуникаций с Хабермасом, которая тоже наследует у критической теории, то есть критическая теория дает вот эти два пласта. Арман Маттлар — известный очень французский тоже ученый, профессор. Он выделяет пять групп, или пять таких крупных кластеров. Первый он называет эмпиризм, и сюда попадает почти вся эмпирико-функционалистская школа, названная Мьежем, безусловно, влияние на которую оказала отчасти еще и чикагская школа социологии 20-х, 30-х годов. Дальше, это то, что называется теорией информации, и это точные в основном такие кластеры, то есть это Винер, это кибернетика, это математическая теория информации и так далее, то есть теория информации как, скорее, технического элемента или математического. Дальше идут культурные индустрии, во множественном числе. И сюда попадает, с одной стороны, критическая теория Адорно и Хоркхаймера с их критикой индустриализации культуры. С другой стороны, сюда попадают отчасти структурные какие-то теории, связанные со структурализмом, связанные с тем, что власть проявляется по-другому в дискурсе, в языке и так далее. Наконец, четвертый крупный пласт — политэкономия коммуникаций, и сюда входит изучение культурного доминирования и изучение культурных индустрий, что является продолжением критической теории. И наконец, еще отдельно — теория, которая не поместилась на слайд, это социология повседневности, или медиа повседневности, которая является прямым продолжением эмпиризма американского. Как видим, вот этот элемент, вот назовем его американским эмпиризмом, встречается у всех, и почти у всех встречается лингвистика, и почти у всех встречается политэкономия. Но мы движемся дальше, мы не останавливаемся на французах. Оливер Бойд-Барретт — британский автор. Вот у него гораздо более эклектичная картина, в которую попадает то, что мы называем Cultural Studies — культурные исследования, в том числе исследования в области медиафеминизма и так далее и тому подобное. Но в сущности здесь мы видим ранние теории, среди которых есть и критическая теория, критический подход, который в свою очередь дает основу для некоторых других, для изучения, так сказать, каких-то культурных, культурной гегемонии, то есть культурного воздействия медиа на людей, или давления культурного, которое медиа над людьми имеют. Дальше, это, безусловно, теория общественной сферы, которая является прямым продолжением также критической теории. Соответственно, это, безусловно, изучение таких вещей, как политэкономия массовых коммуникаций, которая тоже становится частичным продолжением вот этого критического подхода. Ну и дальше мы видим довольно такую эклектичную тоже картину, где есть в том числе социология медиа или изучение аудитории специфическое, то есть и изучение медиаэффектов, что также более-менее соответствует эмпирической американской школе. Йостейн Грипсруд. Йостейн Грипсруд — это норвежский автор, достаточно тем не менее известный в англоязычном мире, поскольку пишет не только по-норвежски. Ну и собственно, у Грипсруда всё чуть проще — он классифицирует теории не с точки зрения тех научных направлений и методов, а с точки зрения объектов изучения. И в результате у него получается всего три объекта изучения: это аудитория; это, собственно говоря, медиа, как институциональная система, то есть медиапроизводство И соответственно, медиаматериалы, или медиатексты. Таким образом в аудиторию попадает большая часть эмпирической социологии, различного рода вот такие вещи, которые проливают свет на эффекты массмедиа. В медиатексты попадает большая часть лингвистических теорий, теорий изучения самих материалов массмедиа, или медиа. А во всю институциональную среду попадает политэкономия отчасти; попадает общественное ТВ, изучение общественного ТВ, которое тоже уходит из политэкономии; властные какие-то вещи, взаимоотношения медиа и власти, потому что всё это уже такие макрообъекты. И наконец, Дэнис МакКуэйл. Дэнис МакКуэйл — один из самых известных авторов, у него так и называется книжка — "McQuail's Mass Communication Theory". Собственно вот, здесь тоже очень такая широкая палитра. Фактически он делит все теории на теории медиа и общественные организации и теории культур, как он их называет, то есть разделяет четко теории медиа, имеющие отношение, скорее, к информации, и теории культуры, имеющие отношение, скорее, к искусству. И матрица классификационная — мы не будем останавливаться сейчас подробно на всем том, что перечисляет МакКуэйл, потому что МакКуэйл так или иначе созвучен тому, что мы только что привели, но он предлагает довольно любопытную систему классификации всех теорий, предлагая фактически две линии, два основания для их классификации. Основание первое — это степень социо-центричности или медиа-центричности. Что это значит? Ну, социо-центричными теориями являются теории, которые считают, что медиа являются частью общества или общественной жизни, и соответственно, развитие медиа детерминировано развитием общественных отношений, развитием отношений в социуме. Медиа-детерминизм, или медиа-центризм, предполагает, наоборот, что медиа — это отчасти объект, который структурирует само общество, и в этом смысле он не просто зависит от общественных отношений, он на них сильно влияет и меняет эти отношения. То есть медиа-центричные теории предполагают, грубо говоря, что медиа в существенной степени влияют на общество, меняя его, тогда как социо-центричные теории предполагают, что медиа подчинены обществу, и медиа такие, каким и является общество. Исходя из этого, если мы в парадигме медиа-центризма будем рассматривать какую-нибудь проблему, связанную с насилием на телевидении, то в парадигме медиа-центризма мы будем придерживаться идеи о том, что показ насилия по телевидению приводит к тому, что люди начинают в своем повседневном поведении воспроизводить те модели поведения, те акты насилия, которые они видят на телевизионном экране, тогда как сторонники социо-центризма, скорее всего, будут воспринимать наличие насилия на телевизионном экране как нечто, что является естественной характеристикой общества, в котором доминирует насилие, в котором слишком много насилия. То есть общество в принципе само по себе стало более жестоким, и поэтому вот медиа распространяют сцены насилия. Но это вертикальная шкала, а горизонтальную шкалу МакКуэйл делит на фактически два полюса. Первый полюс — это материалистический полюс, второй полюс — это культуралистский полюс. Материалистический полюс предполагает, что медиа так или иначе действуют на людей, потому что... Ну или что медиа играют ту или иную роль, потому что вот они так организованы, потому что их организационная структура, их модель производства технологическая, их каналы коммуникации, которые они используют, передаточные, передающие вышки и так далее, вот организованы определенным образом за счет того, что материальный мир, отношения с властью и так далее структурируют медиа определенным образом. Наоборот, культуралистский полюс предполагает, что на самом деле медиа распространяют те или иные сообщения отнюдь не потому, что над ними наверху есть, грубо говоря, дядя, который заставляет их что-то говорить, а потому что медиа воспроизводят те или иные культурные элементы, или элементы культуры, и кодируют те элементы культуры, в которые они встроены. И в этом смысле, если мы будем рассматривать идею о том, что слишком большое количество медиа принадлежат слишком маленькому количеству людей, то есть проблему концентрации медиа в руках каких-нибудь финансово-промышленных групп, или попросту говоря, как у нас принято говорить, олигархов, то материалисты будут считать, что это приводит к тому, что медиа распространяют в основном сообщения, выгодные олигархату. Олигархату выгодна, как правило, поддержка курса правых партий, а не левых, потому что именно правые партии в первую очередь предполагают поддержку крупного бизнеса, снижение налоговой нагрузки и так далее и тому подобное, экономический рост в определенной мере, тогда как левые партии предполагают чаще всего соцподдержку, увеличение налоговой базы и так далее. И поэтому собственникам медиа менее выгодны левые у власти. Это можно трактовать с материалистической очень позиции. С культуралистской позиции всё будет несколько иначе. Культуралистская позиция будет предполагать, что на самом деле медиа распространяют тот или иной дискурс или те или иные сообщения не потому, что они просто принадлежат правящему классу или олигархату. Они просто несут в себе культуру правящего класса, потому что они встроены внутрь этого правящего класса. И поэтому их сообщение не интенционально, не специально так или иначе приукрашено вот этой элитной культурой, или культурой элит, которая фактически приводит к тому, что в этих сообщениях доминирует преимущественно правый дискурс. То есть он доминирует не потому, что олигарх все время просит, чтобы он там доминировал, а потому что медиа сами по себе воспроизводят этот дискурс, поскольку они встроены в коммерческие отношения. И таким образом возникает вот такая матрица с классификацией четырех, грубо говоря, типов теорий. И таким образом теории, которые рассматривают организационные, финансовые, технологические аспекты функционирования медиа попадают в правый крайний верхний квадрант, то есть они предполагают высокую роль медиа в обществе и материалистическую интенцию. А теории, предполагающие или отвечающие на вопрос, как социальная, политическая и иная структура влияют на организацию медиаструктуры и на контент этой медиаструктуры, попадают в правый нижний квадрант. Теории, отвечающие на вопрос, каким образом социальные факторы проявляются в культуре и структурируют те или иные культуры и культурные поля, попадают в нижний левый квадрант. И наконец, теории, которые изучают персональные культуры или персональное культурное окружение, его связь с медиаконтентом, как, грубо говоря, медиаконтент навязывает определенные культуры и культурные коды, попадают в верхний левый квадрант. Таким образом, можно было бы классифицировать все группы теорий, что, в общем, мы и делаем, воспроизводя в той или иной мере большую часть тех групп теорий, которые затрагивают эти авторы. Мы делим все группы теорий на, получается, семь пунктов. Это эмпирико-функционалистская группа теорий, предполагающая преимущественно социо-центричные и индустриально-центричные исследования. Это критическая теория, наоборот, спорящая с этим тезисом и предлагающая более гуманитарное и более философское восприятие медиа. Это лингвистическая группа теорий, которая рассматривает медиа как тексты. Это социология коммуникаций, которая является продолжением эмпирико-функционалистской школы, но за счет расширения проблематики выходит за ее рамки. И сюда попадает дальше это социология инноваций, которая является параллельно с социологией коммуникаций еще одним элементом или еще одной теорией. Это политическая экономия медиа, которая является продолжением, как мы уже говорили, критической теории. И это психо-социологические теории и кибернетика, рассматривающие микросоциальный уровень, то есть то, как субъекты общаются между собой в обществе. Таким образом, если их классифицировать, то мы их классифицируем, с одной стороны, по степени расположенности на карте Лассуэлла, то есть ответ на вопрос: кто, что, кому, используя какой канал, с каким эффектом? То есть изучение вот этих четырех составляющих, поскольку, как мы уже сказали, аудитория и эффекты взаимосвязаны, то это всего их четыре получается вопроса, а не пять. И таким образом, по вертикальной шкале откладываются именно вот эти вот объекты изучения, а по горизонтальной шкале — степень макросоциальности и микросоциальности. И таким образом, макросоциальными исследованиями являются политэкономия, критическая теория и отчасти социология инноваций. А микросоциальными являются лингвистика, социология медиа, эмпирико-функционализм находится где-то в центре, и наконец, психо-социология, которая тоже имеет дело, как правило, с изучением конкретных абсолютно проявлений коммуникаций между людьми, между индивидами. [ЗВУК] [ЗВУК]
